Телефонистки (5 сезон)

1973 год, запертая комната где-то на окраине Москвы. Три девушки в крахмальной форме крутят штекеры на коммутаторе, повторяя как мантру: *«Разговор записывается»*. Их пальцы помнят каждую ячейку, губы заученно шепчут номера, но однажды в трубке вспыхивает голос, который Лида узнает сразу — он зовет её именем, которого нет в личном деле.

Радиопомехи шипят, как разглаживаемые складки на форме, начальство ходит за спиной в чёрных туфлях, а в перерывах девушки шепчутся о «прослушке», что оседает на столе серым порошком. Чем чаще Лида ловит в эфире обрывки детской колыбельной (той самой, из кошмаров), тем яростнее рвёт страницы из журнала вызовов, пряча их под плитку в общежитии — ту, что всегда обжигает пальцы, будто греет не батарея, а чей-то взгляд.

Соседка по коммутатору вдруг меняет маршрут с работы, петляя через кладбище трамваев, а в кармане у неё — записка с координатами, где цифры складываются в дату аварии на секретном объекте. Лида знает: следующий шаг — найти ту, чей голос вмонтирован в шум эфира, как игла в пластинку. Но как верить подругам, если даже стены здесь помнят каждый твой выдох, а в наградных документах внезапно появляются чернильные кляксы, похожие на следы слез?

Сможет ли она заставить замолчать коммутатор, который к утру всё равно оживет, — или сама станет очередным «сбоем», стёртым из журнала?