Новые времена (1936)

1936 год. Лос-Анджелес, где стальные шестерни фабрик перемалывают время в монеты. Бродяга в заляпанном маслом комбинезоне закручивает гайки на конвейере, чей ритм повторяет тиканье гильотины. Его пальцы танцуют, как марионетки, но смешные ужимки — лишь щит от безумия: здесь даже обеденный перерыв превращают в конвейер кормления, а начальник в стене-экране требует «ускориться».

Он срывается. Бежит. Цепляется за гигантские стрелки заводских часов, словно пытаясь отмотать время назад. Встречает девушку — вороватую, голодную, с глазами, как разбитые лампочки. Вместе они крадут апельсины, спят в лавке с манекенами, мечтают о доме с куртками на вешалках... и без полицейских свистков.

Но мир вне конвейера ещё абсурднее: тюрьма, где автоматы кормят заключённых жареной резиной, улицы, где рабочие маршируют под лозунгами «Свобода!» — прямо в пасть новых машин. Чем упорнее Бродяга ищет место под солнцем, тем чаще его губят собственные жесты: невинный флакончик с красным флажком, танец с гаечными ключами вместо маракасов...

Сможет ли клоун, чья улыбка — последний бастион против ржавых шестерен, удержать в ладонях нечто большее, чем гайку? Или мир давно заменил сердца на подшипники?