Венец творения (1 сезон)

В глухой сибирской деревне, где зима выедает краски до серости, семнадцатилетний Алёша находит в провалившемся полу сарая железную коробку. Внутри — дневник с обгоревшими углами, чьи замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между ними — карта, помеченная крестом у черты отчуждения: границы леса, куда даже овчарки заходить боятся. Его мать исчезла там десять лет назад, но деревня твердит, будто её «забрали ветра» — как будто люди растворяются в воздухе вместе с осенним дымом из труб.

Алёшу гложет не просто любопытство — в дневнике чей-то почерк повторяет *его* привычку ставить точки вместо запятых. А еще соседи, обычно ворчливо-равнодушные, вдруг начинают подкидывать в окно гостинцы: банки мёда, вязаные носки, словно откупаются от вопросов. Даже дед-отшельник, десятилетиями молчавший, шепчет: «Не копай, парень. Здесь правда — как тонкий лёд — выдержит только мертвых».

Но чем ближе Алёша к черте, тем чаще ловит на себе взгляды: не враждебные, а… испуганные. Будто он несёт в себе ту же заразу, что и мать. А ещё — фотография в дневнике, где женщина в платке стоит рядом с человеком в противогазе, на фоне вышки с красным флагом. Кто эти люди? И почему карта помечена датой, которая наступит через три дня?

Сможет ли Алёша поверить, что деревня, десятилетиями хранившая его, — не щит, а клетка? Или доверится тем, чьи тени сливаются с краем того самого леса — где земля гудит, словно под ней бьется огромное сердце...