Холм и впадина (2019)

В глухой сибирской деревне, где зимы выгрызают краски до ржавого металла и щербатого льда, шестнадцатилетний Алёша находит в заброшенной избушке дневник с картой. Его страницы, замшелые и горькие, пахнут бензином и полынью — будто автор вытирал ими руки после ремонта трактора и сбора трав. Карта ведёт к распадку за околицей, который местные зовут «впадиной», шепотом и с оглядкой.

Алёша не верит в проклятия, но верит в отца — того самого, что исчез три года назад, оставив лишь рваный рюкзак и слухи о трусости. Подросток копает лопатой в мёрзлой земле не ради клада, а чтобы доказать: отец не сбежал. Но деревня молчит. Даже бабка-знахарка, обычно бойкая, как сорока, крестит дверной косяк, когда он спрашивает о впадине. А по ночам кто-то методично срывает замки с его сарая, оставляя на снегу следы в странных, будто скрученных, валенках.

Чем глубже Алёша вязнет в тайне, тем явственнее распадок меняет правила: тропинки смещаются, как в кривом зеркале, а в тумане над оврагом маячит силуэт, слишком высокий для человека. Всё это могло бы сойти за бред, если бы не одно: на обороте карты проступают новые линии — будто её рисуют заново, пока он спит.

Но как искать правду, если каждый шаг отзывается эхом старых обид, а те, кто мог бы помочь, десятилетиями притворялись, что забыли? Сможет ли Алёша разжать кулак, в котором зажаты и карта, и последнее письмо отца, — или довериться тем, чья тишина крепче промёрзшей земли?