Северное небо над пустотой (2022)

Представь: полярная ночь в захлебывающемся ветром посёлке, где улицы вымирают к восьми вечера, а в окнах аптеки десятилетиями висит тот же пыльный венок. Лера, физик-атмосферист с татуировкой координат на запястье, возвращается после смерти отца — того самого, что двадцать лет назад бросил семью ради «работы» в тундре. В его бараке, под слоем инея на стёклах, она находит чёрные тетради: формулы, пересечённые детскими рисунками чудовищ, и карту с крестами там, где нет и не было никаких станций.

Но попробуй спросить соседей — старухи крестятся, мужики в гараж уходят, а местный врач, перевязывая Лере порез от ржавой скрепы, бормочет: «Твой батя последние годы только на радиоволны слушался. Говорил, они шепчут».

А потом начинается *оно*: приборы Леры ловят всплески там, где должна быть тишина, собаки воют на пустые участки неба, а в снегу под её окном каждое утро — свежие следы, которые обрываются на середине двора, будто человек растворился в воздухе. Чем упорнее она сверяет данные с отцовскими записями, тем чаще ловит себя на мысли: эти частоты похожи на голос. Сломанный, но человеческий.

Сможет ли она нажать «удалить» на последнем файле отца, зная, что за ним последует тишина — или всё-таки передать сигнал туда, где, по карте, ждут ответа?

(Проверь карманный фонарь: его луч здесь не белый, а сизый, как пепел. И если присмотреться — в центре светового пятна всегда есть тень, которой не должно быть.)