Лурд (2019)

В затерянном уральском посёлке, где снег даже весной хрустит как стекло, Вера находит в материном доме пачку писем с обгоревшими углами. Последние строки — *«Лурд не прощает вопросов»* — перечёркнуты дрожащей линией, будто чернила боялись закончить мысль. Её мать, бывшая медсестра заброшенного санатория «Рассвет», годами рисовала в тетрадях один и тот же план этажа — с крылом, которого нет на официальных чертежах.

Вера, парамедик с таблетками от панических атак в кармане, едет туда не из любопытства. Её гонит стыд: три года не отвечала на звонки, а теперь мёртвые письма пахнут лекарственной полынью и… бензином, как в детстве, когда мать стирала с рук пятна «рабочей краски». В санатории, где окна забиты фанерой с крестами из изоленты, её встречают не архивы, а странные правила: местные отвечают только «да» или «нет», шепчут про «тихий час» с 15:00 до рассвета, а в коридорах третьего этажа Вера находит детские ботинки, начищенные до блеска.

Но чем упорнее она сопоставляет даты в дневниках с газетными заметками о пропавших туристах, тем чаще слышит за спиной скрип инвалидной коляски — будто кто-то проверяет, запомнила ли дорогу назад. Соседи, узнав, чья она дочь, вдруг вспоминают, что «телевышка сломана» и интернет тут не ловит. А когда Вера обнаруживает в лесу засохшие букеты с бирками имён пациентов, лёд под ногами трескается неожиданно — в метре от провала в тёмную воду горит свеча.

Сможет ли она поверить в то, что материны бредовые схемы — не болезнь, а шифр, который кто-то торопится стереть? Или дрожь в руках — не от страха, а от того, что воздух здесь, как в операционной, пахнет хлоркой и чьим-то чужим, слишком знакомым потом…