Лягушки (1972)

На краю заросшего камышами озера, где воздух густеет от запаха тины и детских секретов, лето 1972-го стало для двенадцатилетней Вали тише на один голос — лягушки внезапно замолчали. Не шелест крыльев цапли, не детский смех с соседней улицы — лишь тревожный шепот взрослых за закрытыми ставнями. Валя, с компасом в кармане и упрямством в крови, знает: исчезновение квакушек — не просто странность. Это ключ, заржавевший от молчания.

Её подталкивают не любопытство, а память: год назад здесь пропал брат, оставив на причале лишь мокрый след, похожий на отпечаток лапки. Теперь каждый камень у воды будто шепчет его имя. Но в деревне, где даже колодцы смотрят исподлобья, вопросы становятся опасными. Чем чаще Валя находит на берегу странные стеклянные шарики — холодные, как глаза местного лесника — тем яростнее материнские пальцы впиваются в её плечо: *«Не лезь»*.

А потом — находка: под корнями старой ивы, там, где земля пахнет медью и забвением, она обнаруживает ловушку из сплетённых ветвей... и детский ботинок, размером в её ладонь. Соседи вдруг вспоминают, что пора сенокосить, а в школу лучше ходить окружной дорогой. Но как молчать, если тишина озера теперь звенит, как натянутая струна? Сможет ли Валя разжать кулак, в котором зажат стеклянный глазок из леса, или её голос канет в воду, как те, что были до неё?