Хиросима, моя любовь (1959)

Хиросима, 1957-й. Город, где руины прячутся под новым бетоном, как шрамы под рукавом. Француженка в чёрном платье бредет сквозь съемочную площадку антивоенного фильма — её лицо должно кричать о мире, но губы шепчут другое. Ночью, в барах, затянутых сигаретным маревом, её пальцы находят шрамы на спине японского архитектора — не её, но словно её.

Она приехала играть прошлое других, а вынесла своё: юность в оккупированном Невре, любовь к врагу, позор, выжженный в камне мостовой. Здесь, среди сакур, цветущих вопреки радиации, каждое прикосновение мужчины — спичка над порохом памяти. Чем ближе они становятся, тем яростнее город шепчет ей на ухо: *«Ты уже пережила один апокалипсис. Сможешь ли пережить второй — тихий, личный?»*

А по утрам, когда съемки заставляют её обнимать статиста в противогазе, камера ловит дрожь в уголках губ — не актрисы, а женщины. Соседи архитектора, узнавая её лицо на афишах, отворачиваются, будто видят призрак. Или предупреждение.

Сможет ли она отличить рану от исцеления, если и то, и другое болит одинаково?