Мужское слово (2024)

В приморском посёлке, где волны дробят о скалы ржавые траулеры, тридцатилетний Егор — бывший сапёр, вернувшийся с войны без пальцев на левой руке — находит в отцовском баре под стойкой записку, пропитанную йодом и водкой. Надпись кривая: *«Они переписали договор. Ищем тебя»* — но отец, хозяин бара, три года как в могиле...

Движет им не героизм, а стыд: когда-то он сбежал отсюда, бросив отца с долгами, а теперь каждый выбитый фонарь на набережной мерцает, как недогоревший фитиль его совести. Посёлок живёт по «законам прилива» — здесь нельзя называть вещи своими именами, иначе море выбросит на берег то, что лучше не видеть.

Чем ближе Егор к разгадке (зачем в церковной лавке торгуют патронами? почему старый маяк молчит, хотя корабли всё чаще садятся на мель?), тем чаще ему мерещится в тумане отец — мокрый, с сетью трещин на лице, будто фарфоровая маска. Соседи шепчут, что «договор» — это не бумага, а кровь, но чья?

Выбор: откопать правду, рискуя стать следующим «утопленником» в семейном альбоме посёлка, или замолчать — и навсегда задохнуться в этом солёном тумане между виной и прощением?

*P.S. Образы для погружения: барная стойка, на которой отпечатались локти трёх поколений; рация в углу, шипящая волнами, как прибой; запах йода, въевшийся в стены, — будто посёлок сам заживляет раны, которые нельзя показать.*