В пути (2024)

В заброшенном уральском городке, где ржавые трубы шепчутся с ветром, семнадцатилетняя Лера находит в подвале родительского гаража магнитофон. Его плёнки, пахнущие озоном и сталью, играют голоса, которых нет в эфире — они зовут её по имени, упоминая брата, исчезнувшего год назад без следов.

Городок, затянутый в пелену молчания, будто дышит сквозь зубы: старики крестятся на треснувшие фасады заводов, подростки рисуют на стенах символы, стираемые к утру. Лера, разматывая пленку, замечает, что кассеты множатся в её сумке сами, а в статике между треками проступают координаты — они ведут в лес, где сосны стоят неестественно ровными рядами, как частокол.

Но чем громче голоса в наушниках, тем чаще срываются цепи у ворот (кто-то боится её поисков?), а в школьном музее внезапно исчезают все фото брата. Даже мать, стирая пятна ржавчины с фартука, бормочет: «Не буди то, что спит под асфальтом» — словно город — живое существо, сплетённое из проводов и подземных ходов.

Когда же Лера обнаруживает, что её собственные воспоминания начинают переписываться — на месте брата в семейных снимках теперь пустота, — она понимает: правда съедает тех, кто к ней приближается. Остаться в слепом пятне или вскрыть швы реальности, даже если на той стороне её ждёт не он, а то, что притворяется человеком?

Сможет ли Лера отличить голос брата от эха, что манит её вглубь частокола — или станет ещё одной пустой рамкой на стене, которую все давно учатся не замечать?