Крепкий орешек (1968)

**Лос-Анджелес, канун Рождества 1988-го.**
Обычный коп из Нью-Йорка в мятом пальто стоит среди блеска корпоративной вечеринки, где даже воздух пахнет дорогим парфюмом и хлопушками. Он здесь чужой — не из-за пистолета на поясе, а из-за взгляда, который выхватывает трещины в идеальном фасаде: слишком громкий смех, слишком натянутые улыбки жены за стойкой бара.

Но когда гаснет свет, а этажи небоскреба захлестывает тишина, **его война** начинается с мелочей: разбитые стекла впиваются в босые ступни, а рация шипит пустотой. Террористы хотят денег? Возможно. Но он-то ищет другое — шанс заговорить с женой без тех двух лет молчания между ними.

Чем выше он поднимается по вентиляционным шахтам (ржавчина режет ладони, как старые обиды), тем яснее: здесь каждый — и жертва, и актер. Кто прячет пистолет под ёлочным свитером? Кто шепчет в темноте не молитву, а угрозу? Даже помощь приходит с оговорками: уставший охранник, чья дочь ждет у телефона, или бизнесмен, готовый продать всех за гарантию выживания.

А он — всего лишь человек, не герой. **Его броня** — это страх провалить последний в жизни разговор. Его оружие — огнетушитель, скотч и злость на себя за то, что опять опоздал.

Но когда рождественские гирлянды мерцают в такт тревожным сиренам, а лестничные пролеты превращаются в ловушки, вопрос уже не в том, выживет ли он. Сможет ли **обычный человек**, с его сломанными обещаниями, стать тем, кому поверят в самое важное утро года?