Консуни (3 сезон)

**На краю вымершего уральского посёлка, где фонари гаснут к девяти, а в ржавых гаражах шепчутся о «проклятой зоне», шестнадцатилетняя Катя ищет отца. Не пропавшего — *исчезнувшего*, будто стёртого ластиком из семейных фото.** Его последний след — смятая карта в кузове брошенного грузовика: линии маршрутов перечёркнуты, а вместо подписи — клякса, похожая на озеро, которого нет на современных схемах.

Здесь всё дышит запретами: нельзя рыть глубже трёх метров, нельзя спрашивать о 80-х, нельзя приближаться к водохранилищу за сопкой. Но Катя ломает правила — и чем упорнее она сопоставляет обрывки записей отца с обветшалыми стендами в школьном музее, тем яснее: его маршруты вели *туда*, куда даже пьяные трактористы не сунутся ночью. А соседи, обычно сплетничающие у колодца, вдруг замолкают, услышав фамилию её семьи...

Странности множатся: карта пахнет медным купоросом и лекарством из разбитой ампулы, детали отцовских историй не сходятся с датами в архивных папках, а на запретном водохранилище по ночам мерцают огни — будто кто-то рисует их ракетой по воде. **Что, если её отец не жертва, а соучастник тишины, окутавшей посёлок?** И как довериться матери, которая годами прятала письма с печатью «Возврат отправителю» — будто знала, что он ещё жив...

**Сможет ли Катя остановиться, когда каждое открытие — как ледоруб по льду: трещина расходится, а под ногами уже звенящая пустота?**