Зов пустоты (2025)

**В уральском посёлке, где рассветы тонут в угольной пыли, семнадцатилетний Лёха находит в заброшенной шахте кинжал с клинком изо льда, который не тает даже в печке.** Лезвие светится, как бледное северное сияние, а на рукояти — имя его сестры, исчезнувшей год назад. Местные шепчут, что в штольнях «просыпаются голоса», но Лёха уверен: это не духи — люди в чёрных плащах каждую полночь крадутся к шахте, будто выносят оттуда свёртки с чьим-то дыханием внутри.

**Его преследует собственная тень — она отстаёт на секунду, повторяя движения с издевкой.** А ещё — правила посёлка: никогда не принимать «подарки» от незнакомцев (в кармане Лёхи уже лежит ржавый ключ с запиской: «Она жива»), и никогда не спрашивать, куда исчезают дети, чьи фото висят в школе под табличкой «В отпуске».

**Чем глубже он спускается в шахту, тем чаще сны становятся явью:** вчера на стене сарая проступили цифры — координаты, ведущие к яме с окровавленным детским комбинезоном. Сегодня в зеркале он увидел сестру — она стучала в стекло изнутри, а за спиной у неё шевелилось что-то огромное, словно гора обрела плоть.

**Но как верить зеркалам, если даже мать, стирая пыль с рамки, бормочет: «Не ищи» — и отворачивается, пряча под платок шрам на шее, точь-в-точь как у людей в чёрных плащах?** Стоит ли разбить лёд кинжала, зная, что правда, как газ, — невидима и убивает тише, чем холод?