Их собственное желание (1929)

1929 год. Заснеженный уральский городок, где трамвайные рельсы обрываются у края леса, словно мир решил, что дальше — ничто. Здесь Лика, бывшая стенографистка с тугой косой и шрамом на запястье (спрашивать не принято), разбирает архив умершего учителя. Среди счетов и пожелтевших газет она находит конверт, запечатанный сургучом с оттиском — *две руки, разрывающие цепь*. Внутри — письмо от женщины, подписанное её именем, но датированное 1901-м. *«Они дают желания, но требуют память взамен»*, — написано строчками, неровными, будто под дулом пистолета.

Пока Лика сопоставляет даты, исчезают дети: сначала сын мельника, потом девочка-сирота из приюта. Их имена всплывают в старых отчетах о «несчастных случаях» — столетней давности. Местные шепчутся о *«Обмене»*, крестятся через плечо, а в упор не видят следов сапог на снегу — гигантских, будто оставленных нечеловеком. Чем упорнее Лика ищет связи, тем чаще ловит на себе взгляды старух у колодца: их пальцы, сухие как корни, складывают странные знаки при её приближении.

Однажды ночью в её комнату вползает запах дыма и медной монеты. На столе лежит клочок бумаги с детским почерком: *«Они боятся, что ты вспомнишь»*. А вспомнить нечего — верно? Лика не помнит, как получила шрам.

Сможет ли она разорвать круг, не став его частью — или *желание* узнать правду окажется сильнее страха потерять себя?..