Милая девушка? (1941)

Ленинград, 1941. Замёрзшие пальцы Лиды скользят по корешкам книг в подвале библиотеки, где светит лишь коптилка из гильзы. Она ищет не строки Пушкина, а записи отца — гидролога, пропавшего после странной экспедиции на Ладогу. Вместо дневника в её руки попадает томик Баратынского с глоссами на полях: цифры, шифрованные штрихи, схема тоннеля под озером. Чем чаще Лида вглядывается в карту, тем явственнее слышит ночные шаги за дверью квартиры и видит, как заведующая методично вычёркивает фамилии читателей из толстого журнала.

Правила здесь просты: не задавай вопросов, не задерживайся после затемнения, не замечай, как исчезают соседи. Но что страшнее — бомбёжки или правда, которую отец спрятал подо льдом? Когда в блокадном хлебе появляются зёрна кофе, а в кармане пальто — записка *«Он жив»*, Лида понимает: игра началась.

Сможет ли она отличить друга от соглядатая, когда каждое слово здесь — либо оружие, либо петля?