Мама Рома (1962)

Рим, начало 60-х. Улицы, где асфальт плавится от солнца, а воздух густой от запаха жареной рыбы и пыли. Рома, с лицом, высеченным из упрямства, толкает тележку с тряпьём через рыночную толчею, будто сквозь стену. Её руки в трещинах, голос — наждак, но в глазах горит что-то хрупкое: мечта вытянуть сына-подростка из этой воронки двориков с облезлой штукатуркой. Он же, Этторе, щёгольски закатывает рукава, пряча сигареты за мочку уха — хочет быть *не как все*, но «все» здесь цепляются за него, как крючьями.

Что толкает? Не пропажа, а обман — Рома продаёт последние часы покойного мужа, чтобы купить сыну пиджак «как у богатых». Но чем ярче блестит ткань на его плечах, тем глубже он проваливается в подворотни, где обещают лёгкие деньги. А соседи, знающие её тайны, молчат, отводя взгляд к мокрому белью на верёвках.

Повороты: Каждый её шаг вверх — это его шаг в тень. Даже добро здесь пахнет подвохом: старый ухажёр предлагает крышу над головой, но его улыбка скрипит, как несмазанная дверь. А когда Этторе приносит домой пачку купюр, Рома, дрожа, швыряет их в печь — деньги горят синим пламенем, как будто проклятые.

Финал вопроса: Она готова разгребать эту жизнь голыми руками, но как заставить поверить того, кто уже выбрал свободу от неё? Сможет ли её любовь — жёсткая, как узлы на верёвках для белья, — стать мостом через пропасть, или только петлёй?