Кинг Конг против Годзиллы (1962)

Токио, 1964. Неон дрожит под дождем, а в кабинете корпорации «Фармако» пахнет коньяком и безнаказанностью. Инженер-акустик Рёта, чья левая рука вечно сжата в перчатке (шрамы от ожогов, похожие на карту архипелага), получает приказ: сопроводить «груз» — гигантскую клетку с непроглядными стальными жалюзи — через весь Тихий океан. Говорят, внутри спит что-то, что поднимет акции компании. Но Рёта слышит сквозь броню ритм, похожий на удары сердца... горы.

Маршрут корабля пролегает мимо острова, где три года назад исчез эсминец. Капитан смеется: «Легенды для туристов». Но когда гидролокаторы начинают выть на частотах, которые человеческое ухо не ловит, а волны бьют в борт так, будто океан пытается *вытряхнуть* их наружу, Рёта находит в трюме трещину. Не в обшивке — в отчетах. Кто подменил координаты? И почему его начальник, всегда безупречный в костюме от Brioni, теперь пахнет йодом и страхом, как раненый зверь?

Пока капитаны спорят о славе, а волны смывают со палубы следы, слишком большие для акулы, Рёта роется в архивах. Старые фотографии: деревня, стертая с карт в 1954-м. На обороте — детская рука пишет красным: *«Простите»*. Чем ближе к точке «Х», тем чаще его сны заполняет рев, от которого трескаются стекла в каюте. Выбор прост: сорвать пломбу с клетки, чтобы посмотреть в глаза тому, что внутри — или верить тем, кто уже однажды превратил чью-то боль в пепел...

Сможет ли человек, разучившийся доверять даже собственным рукам, услышать зов, что старше страха и денег?