Нос (1963)

В душных переулках Петербурга 1830-х коллежский асессор Платон Ковалёв просыпается с гладким, пустым местом на лице — вместо носа. Не шрам, не рана, будто его и не существовало. Город, пропитанный запахом мокрой шерсти и дегтя, шепчет сплетнями: нос щеголяет в мундире статского советника, разъезжает в карете, кланяется важнее самого Ковалёва. Тщеславие гонит героя сквозь канцелярский ад — чиновники прячутся за формулярами, циркуляры путают следы, а каждый встречный словно читает насмешку в его безносой маске.

Чем громче он кричит о пропаже, тем тише становится вокруг: даже зеркала в его квартире затягивает туман, словно стыдятся отражать хозяина. А когда нос-самозванец появляется на балу, танцуя с генеральшей, Ковалёв застывает на пороге — признать его? Обвинить? Но как доказать, что часть тебя живет отдельно, да еще и выше рангом?

Сможет ли асессор, привыкший измерять жизнь чинами и поклонами, найти себя — без лица, без лжи, без этой проклятой иерархии?