Красная пустыня (1964)

Промзона в Римини: трубы дышат ядовитой желтизной, а туман цепляется за краны, как паразит. Здесь Джулиана бродит меж бетона и ржавых труб, её пальцы в нервном танце сжимают платок, пропахший мазутом и страхом. Мир вокруг — механизм, где даже волны разбиваются о нефтяные пятна, а трава у дороги выкрашена в ядовито-зелёное, будто в насмешку над памятью о полях.

Её бессонница шепчет: *«Беги»*, но куда? Муж говорит о прибыли, любовник — о сталелитейных сплавах, а сын учится не замечать ядовитый дождь. Прошлое тлеет под пеплом несчастного случая — ожоги на душе глубже, чем на коже.

Она ищет цвет в серости: малюет стены бараков, целует незнакомца в доках, где воздух густ от серы. Но каждый жест встречает стена: рабочие шарахаются от её искренности, как от искры в пороховом цехе. Даже ребёнок спрашивает: *«Почему ты не можешь просто смотреть?»*

А когда она находит крошечный сад меж руин — алые маки в тени трубы — соседи шепчут, что цветы отравлены. Сможет ли она поверить в этот хрупкий алый остров, или её поглотят пары, что уже вьются в лёгких, как предательский хор?