Малыш и Карлсон (1968)

Стокгольмские крыши шестидесятых: серые, как школьная форма, с острыми шпилями, что царапают низкое небо. Здесь, среди антенн и голубятен, живёт Карлсон — не то изобретатель, не то проказник с моторчиком на спине, пахнущий вареньем и бензиновым дымком. А внизу, в квартире с обоями цвета тоски, скучает Малыш — мальчик, чьи дни расписаны по минутам: школа, нравоучения, тишина.

Его бунт — не кулаки, а тихий сговор с тем, кого взрослые не видят. Карлсон учит его красть плюшки из буфета и смеяться так, чтобы стекла дрожали, но за каждой шалостью — вопрос: *а вдруг это последний полёт?* Ведь моторчик героя то и дело чихает, как старый радиоприёмник, а соседи уже шепчутся о «опасных играх», занавешивая окна.

Чем выше они взлетают, тем чаще Малыш ловит на себе взгляд матери — усталый, будто она знает то, чего не говорит. Может, она тоже когда-то слышала шум пропеллера за окном? Или это просто ветер, воющий в трубах?

Смогут ли они приземлиться, не разбив хрупкий мир взрослых, где даже смех измеряют ложками?..