Повесть о чекисте (1969)

Ленинград, 1937. Заснеженные улицы шепчут парами в промерзших подъездах, а следователь НКВД Виктор Ильин каждую ночь разбирает досье, чьи страницы слипаются от чернильных клякс, похожих на засохшую кровь. Его ритуал: три папиросы, стакан холодного чая и настольная лампа, отбрасывающая тень, слишком большую для одного человека.

Повод — пропажа ключевого свидетеля из дела о «вредительстве» на заводе. Но чем аккуратнее Виктор стряхивает снег с цепочек совпадений, тем чаще натыкается на пробелы: исчезнувшие протоколы, внезапные переводы коллег, детали биографии, которые меняются, как узоры на заиндевевшем стекле. Даже его собственная фамилия вдруг мелькает в списках расстрелянных — опечатка? Предупреждение?

Ему мешает не страх, а привычка верить в систему. Она кормила его, грела, дала власть вычеркивать чужие имена красным карандашом. Но что, если следующий — его почерк на полях?

Два поворота: сосед-старик, каждый вечер выстукивающий азбуку Морзе на батарее, вдруг исчезает, оставив на столе фото Виктора... пятилетней давности. И звонок жены из эвакуации: *«Зачем ты отправил нам билеты в Сибирь? Мы же не договаривались...»*

Сможет ли чекист, годами ставивший печати «Верно» на чужих судьбах, усомниться в правдивости собственного досья? Или клятва верности — единственное, что останется ему, когда снег растает, обнажив весеннюю грязь?..