Умка ищет друга (1970)

Арктика, 70-е. Белоснежный медвежонок Умка, чьи лапы оставляют на льду узоры крупнее его страхов, каждую ночь слушает, как трещит под дыханием ветра бескрайняя пустыня снега. Его мир — это мама-медведица, учащая его рычать на пургу, да бесконечные перешептывания льдин, падающих в море. Но однажды вдалеке мелькает огонёк — крохотный, как искра от костра, которого Умка никогда не видел. Он не знает, что это *человек*.

Мать рычит тревожно: чужие запахи — бензин, сталь, кожа — плывут с юга. Но Умка уже бежит, подгоняемый жужжанием в груди, похожим на рёв моторов, которых он ещё не понимает. Чем ближе к огоньку, тем страннее следы вокруг: железные птицы (вертолёты?) оставляют на снегу раны, а люди в толстых шубах прячут лица, словно стыдятся чего-то.

Соседние медведи, обычно равнодушные, вдруг рычат ему вдогонку, будто предупреждают. А ночью Умка находит в снегу тряпичного зайца с пуговичными глазами — игрушку, пахнущую чужой жизнью. Кто-то явно *просил* его найти это.

Но как довериться двуногим, чьи следы ведут и вперёд, и назад одновременно? И что скажет мать, узнав, что её медвежонок ищет тепло не в её шкуре, а в дымке костра, где танцуют чужие тени?

(Фильм можно почти *пощупать*: ломкие от мороза ресницы Умки, рваные варежки на льду, воющие провода между столбами — голоса нездешнего мира. А в конце — выбор: вернуться в рёв метели, где ждут, или шагнуть в рык моторов, где зовут...)