И был вечер, и было утро (1970)

В сибирской деревне, где зимы выгрызают память из стен, шестнадцатилетний Алёша находит в провалившемся полу сарая железную коробку. Внутри — дневник, чьи замшелые страницы пахнут бензином и полынью, и фотография незнакомца в военной форме, стоящего на фоне горящего леса. Деревня, привыкшая к тишине как к броне, внезапно начинает шептаться: старики крестятся на иконы без ликов, а соседи, узнав о находке, дарят Алёше варенье из черёмухи с горьким послевкусием.

Его толкает не любопытство, а ярость — в дневнике упомянуто имя матери, которая три года назад ушла в тайгу и не вернулась. Но чем больше Алёша сопоставляет даты и координаты, тем чаще натыкается на стены молчания: в школе стирают записи из архивов, а местный тракторист, обычно болтливый, вдруг тушит папиросу, едва заслышав вопрос. Даже река, на которой исчезали лодки, будто подмигивает ему льдинами, полными мутных теней.

Сможет ли он разгадать шифр, где каждая буква — как шрам на теле тех, кто пережил ту самую ночь в 42-м? И стоит ли доверять девушке из соседней избы, чьи пальцы всегда в синих чернилах, будто она всю жизнь переписывает чужие грехи?