Дела давно минувших дней (1972)

В рыбацком посёлке на краю Балтики, где волны выплёвывают на гальку ржавые пряжки со свастикой, Лида возвращается после смерти матери — разобрать старый дом. В ящике комода, под стопкой писем с фронта, она находит конверт с чужим именем и датой *1972* — годом, когда мать, по словам соседей, «заболела и не выходила из комнаты». Но желтоватые страницы пахнут не лекарствами, а солью и мазутом, а в строчках, выведенных дрожащей рукой, упоминается «испытание за молом» и цифры, похожие на координаты…

Посёлок, где все знают друг друга со школы, внезапно замолкает. Старый водолаз, когда-то учивший Лиду нырять, крестит дверь, увидев конверт. В библиотеке исчезают подшивки газет за апрель того года. А в бухте, куда ведут координаты, волны выбрасывают на берег обгоревшие обломки прибора, чьи шестерёнки покрыты знаками, как у древних викингов — или у лаборатории СС...

Чем больше Лида связывает даты, тем яснее: мать хранила не тайну, а *стыд* — свой или чужой? И теперь дочь стоит над обрывом: сжечь письма, как просит в записке отец, или спуститься в подвал маяка, где ржавая дверь давно ждёт её фонаря... Но как верить тем, кто тридцать лет притворялся, что море здесь просто море?