Человек из Ла Манчи (1972)

Мадрид, XVI век. В пыльном зале полуразрушенного театра, куда даже свет проникает будто украдкой, седовласый безумец в латах из кухонной утвари тычет тростью в воображаемых великанов. Его глаза — два угля, тлеющих в пепле реальности. Он зовёт себя *Дон Кихотом*, но тюремщики знают его как Альфонсо Кихано — старика, помешавшегося на рыцарских романах.

Что гонит его? Не подвиги, а бегство. От возраста, от скуки, от зеркала, в котором он больше не узнаёт себя. Он объявляет трактирную девку Дульсинеей — благородной дамой, а ветряные мельницы — войском колдунов. Но чем упорнее он вплетает вымысел в реальность, тем яростнее мир сопротивляется: циники смеются, священник клеймит ересь, а сама «Дульсинея» бьёт его кулаками — *«проснись!»*.

Нюансы: Его безумие заразительно. Тюремщик, начавший как палач, теперь подаёт ему щит; пожилая актриса шепчет стихи вместо проклятий. Но в каждом проблеске веры — удар: что, если это лишь игра для тех, кому нечего терять?

Повороты: Когда девка впервые называет себя *Дульсинеей* — не в насмешку, а с дрожью в голосе. Когда мельничное крыло, сломавшее ему ребро, оказывается... просто крылом.

Вопрос: Смогут ли его сказки пережить суд фактов? Или рыцарю Печального Образа суждено исчезнуть с рассветом, как роса с ржавых лат?

Образы: Пахнет здесь не порохом, а луковым супом и человеческой немощью. Его копьё — трость с привязанной жестяной звездой, звенит, как кандалы. А в финале — зеркало. Всегда зеркало.