AC/DC: Да будет рок (1980)

Сибирь, 1982-й. В заброшенном ангаре за полярным кругом, где ржавые болты вгрызаются в лёд, механик Витя находит под капотом разбитой «Волги» не схему двигателя, а партитуру. Ноты выжжены кислотой на металле, басовые линии — обрывки проводов. Его отец, исчезнувший год назад, играл тут на гитаре, которую теперь не узнает даже мать: струны заменены тросами от крана, декой стал кузов грузовика.

Что толкает? Не тайна, а стыд: Витя год молчал, будто отец просто сбежал от нищеты. Но партитура ведёт к заброшенному руднику, где динамиты рвут скалы не ради алмазов — ритм взрывов совпадает с битом *Highway to Hell*. Чем громче Витины моторы (он собирает гитару из железа), тем чаще в посёлке глохнут радиоприёмники, выкрикивая сквозь шумы слова на языке, который напоминает… акцент Бона Скотта.

Стены близко: Соседи, вчера ещё плевавшие в след «сыну предателя», теперь стучатся ночью — просят «сыграть громче», шепчут про «пласт угля, что гудит, как орган». Но в нотах — ловушка: каждая песня меняет что-то в посёлке. После *Back in Black* дети начали разбирать трактора на шестерёнки, собирая странные камертоны.

Выбор: Отец оставил дневник с последней записью: *«Здесь два выхода — разбить гитару или встроить её в породу, пусть рок течёт вместо крови».* Но как выбрать, если Витины пальцы уже покрываются блёклым серебром, как струны, а брат-шахтёр, молчавший годами, принёс динамит со словами: «Они проснутся. Ты играешь — они ближе»?

Пахнет снегом, соляркой и гарью. А вы слышите? За грохотом бура — рифф.