Иди и смотри (1985)

В белорусской глуши 1943 года, где болота дышат партизанскими шепотами, четырнадцатилетний Флёра копает окопы с упрямством взрослого, но в глазах — мальчишеский блеск. Он рвётся в бой, выпросив у лесных мстителей винтовку длиннее себя, не зная, что война здесь не стреляет — она ползет под кожу, как лихорадка. Деревни вокруг словно вывернуты наизнанку: печные трубы торчат из пепла, как обгоревшие кости, а в небе вместо птиц — пепел сожжённых писем.

Его гонит не подвиг, а детская ярость: *«Я тоже могу!»* — но чем дальше он шагает за отрядом, тем чаще спотыкается о тишину. Старшие молчат, сжимая челюсти, будто слова — последние патроны. Даже земля здесь лжёт: воронки притворяются озёрами, а в лужах отражаются не облака, только дым.

Однажды он наткнётся на брошенную деревню, где в колодце плавают детские туфельки, а в избах — запах тушёной свёклы смешан с порохом. Встретит глаза старухи, которая спросит: *«Ты чей?»* — и не поймёт, жив он или уже призрак.

Сможет ли Флёра отличить своих от чужих, если даже ветер здесь врёт, принося то крики чаек, то эхо расстрелов? А главное — останется ли в его взгляде тот самый блеск, когда болота перестанут шептать и начнут кричать?