Изощрённый кошмар (1987)

В вечном полумраке заброшенного прииска на краю СССР, где снег сливается с пеплом котельных, хромой геолог Семён натыкается на ржавый сейф с плёнками. На них — чьи-то повторяющиеся будни: подъём в 6:00, путь через посёлок, вход в шахту... но каждый кадр заканчивается вспышкой, будто съёмку прерывает взрыв. Ни дат, ни подписей — только тени на стенах, неестественно длинные, словно не от людей.

Семён узнаёт в маршруте путь своего отца, пропавшего при странных обстоятельствах (командир части тогда говорил о «несчастном случае», но тело так и не нашли). Расспросы у старожилов обрываются ледяным «не копай» — а ночью в его бараке кто-то методично рвёт карты, оставляя вместо них клочки газет со статьями о героях труда... датированными годом *после* исчезновения отца.

Чем упорнее Семён сопоставляет точки на карте с плёнками, тем чётче сны: он идёт по туннелю, где стены дышат, а фонарь выхватывает надписи мелом — *«не верь счётчикам»*, *«они считают шаги»*. Утром на ботинках — следы угольной пыли.

Сможет ли он остановиться, когда поймёт, что стал частью чужого цикла, — или правда о отце важнее собственного следа в этом мире?

Плёнки пахнут проявителем и мокрым войлоком, а тишина в посёлке — не от покоя, а от сдержанного вдоха перед криком.