Кавказский пленник (1996)

На краю кавказского ущелья, где ветер свистит сквозь ржавые осколки войны, русский солдат Жаня замерзает в сарае с земляным полом. Его руки вязнут в веревках, сплетенных из овечьей шерсти, а за стеной слышен шепот на непонятном языке — то ли молитва, то ли спор о его судьбе. Он не бежит сразу, не рвет путы: знает, что за каждым хребтом — свои снайперы, свои мины, свои законы крови. Но в кармане у него — смятая фотография сестры, и на обороте детским почерком: *«Вернись до первых снегов»*.

Здесь время считают по крикам муэдзина и гулу вертолетов, а гость-пленник — как камень в чужом огороде: и мешает, и выбросить грех. Хозяин сарая, старик с лицом, изрезанным морщинами глубже, чем тропы в горах, приносит ему лепешки и молчит. Но когда Жаня видит, как тот хоронит в огороде икону с облупившимся ликом Богородицы, понимает: старик тоже что-то прячет — от своих, от чужих, от самого себя.

Попытки договориться оборачиваются игрой в слепую: доверие здесь разменивают на патроны, а правду топят в чайхане за толстыми стенами. Даже мальчишка-проводник, что тайком учит Жаню словам *«вода»* и *«перемирие»*, однажды исчезает, оставив на камне следы крови и клочок формы федерального солдата.

Сможет ли Жаня разгадать, что скрывает молчание старика — ключ к свободе или последнюю ловушку? И как дать обещание сестре, если каждый шаг в этих горах пахнет полынью и порохом, а дорога домой — предательством того, кто тебя ненавидел, но спас?