Шалунья (1998)

На краю вымирающего уральского поселка, где телевизоры шипят пустотой, а дороги обрываются в тайге, пятнадцатилетняя Лиза — неудобная, с колючими волосами и взглядом, что цепляется за трещины в заборах — натыкается на ящик под полом заброшенной школы. Внутри: перевязанные веревкой письма, чья-то размазанная тушью фотография… и ключ от дома, которого нет на карте.

Ее толкает не любопытство — злость. После исчезновения младшего брата все вокруг делают вид, будто он никогда не существовал: учителя стирают его имя из журналов, мать занавешивает окна, а в магазине внезапно «заканчиваются» леденцы, которые он обожал. Даже лес здесь врет — тропы смещаются за ночь, а под ногами хрустят осколки бутылок с чужими этикетками.

Чем больше Лиза копает, тем яснее: поселок — паутина, где каждый дергает нить молчания. Старшеклассник-отличник внезапно дарит ей нож с гравировкой «1993», бабка-смотрительница библиотеки шепчет про «детей, которых забирают в обмен на тишину», а в зеркале заднего двора мертвого соседа кто-то машет ей в такт шагам.

Сможет ли она разбить стекло, за которым бьется чужое лицо, — или ее голос, как брата, растворится в смолистом воздухе, где правда прирастает к зубам тяжелее свинца?

(Пахнет здесь настырно: ржавчина, мокрая штукатурка и таблетки от сердца, которые глотает, не запивая, каждый второй.)