Пусть говорят (2 сезон)

В приморском городке, где волны разбиваются о ржавые рыбацкие баркасы, а на стенах домов до сих пор висят выцветшие плакаты с лозунгами девяностых, местный журналист Максим находит в старом магнитофоне отца кассету. На плёнке — голос, похожий на его собственный, но это *не он*. Тот голос упоминает имя, которого нет в городских архивах, и переулок, стёртый с карт после пожара.

Его расследование — не геройство, а одержимость: в каждом молчании соседей, в треске радиопомех по ночам он слышит эхо собственного детства, где мать исчезла, оставив только чемодан с билетами в никуда. Чем ближе Максим к разгадке, тем чаще на пороге его дома появляются банки с консервированными абрикосами — знак из прошлого, который отец называет "случайностью", но пальцы его дрожат, закручивая крышку.

Городок дышит полуправдой: старухи на лавках шепчутся о "долге перед водой", подростки рисуют на причале символы, похожие на шрамы, а единственный мост в ночи звенит тросами, будто хочет сорваться. Когда Максим обнаруживает, что каждая запись на кассете совпадает с датами исчезновений в городе, даже море отступает от берега, обнажая ребро ржавой субмарины — но кому верить, если даже отражение в воде искажает лица?

Сможет ли он остановиться, пока абрикосы в банках не стали единственным напоминанием о том, что было — или не было — реальностью?