Макс (2002)

Мюнхен, 1921. Город, залитый дымом сигар и порохом невысказанных обид, где в подвальных кабаре декламируют дадаисты, а на улицах ветер гоняет обрывки военных листовок. Макс, арт-дилер с механической рукой, скрипящей при каждом жесте, находит в груде отвергнутых эскизов работы юного художника: мазки яростные, будто штыковые удары, лица — искажённые, как отражения в разбитом зеркале.

Его подталкивает не любопытство, а признание — в этих каракулях он видит ту же боль, что съедала его самого в окопах. Но чем чаще Макс втягивает парня в богемные споры о будущем искусства, тем отчетливей слышит за его спиной ритм, чуждый мольбертам: топот сапог, шепот конспиративных встреч в пивных, где пивные кружки стучат в такт лозунгам.

Соседи по арт-кварталу отводят глаза, когда художник начинает жечь холсты, заменяя краски листовками. Один поворот — выставка, где зрители в дорогих пальто аплодируют его речам, а не картинам. Другой — механическая рука Макса, внезапно заклинившая посреди тирады, будто намертво вцепившись в воздух...

Сможет ли человек, верящий в силу кисти, перерезать нить, что связывает гнев с гениальностью? Или сам станет тенью на полотне, которое уже пишется кровью вместо охры?

(Аромат масляных красок здесь смешан с порохом, а в треске патефонной пластинки слышится завод часового механизма.)