Эйхман (2007)

Буэнос-Айрес, 1960.
Улицы, пропахшие жареным кофе и тревогой. Агент Моссада, чьё имя даже тени не оставляют на стенах конспиративных квартир, раз за разом перечитывает досье: в нём не цифры, а запах пепла. Его цель — человек в костюме от портного, который каждое утро кормит голубей, словно крошки — это не хлеб, а оправдания.

Операция висит на волоске: местный мальчишка-газетчик слишком часто ловит его взгляд, а в телефонной трубке вместо пароля — тишина, густая, как кровь. Чем ближе к поимке, тем чаще герой ловит себя на мысли: *«А что, если я просто палач в другом мундире?»* Его карманы полны фальшивых паспортов, но настоящего имени он стыдится — оно напоминает о деревне, которой больше нет.

Повороты: внезапный ливень, смывающий следы встречи в порту; записка, подсунутая под дверь, где детским почерком выведено: *«Он знает, что вы здесь»*. Соседи-эмигранты шепчутся на идише, закрывая ставни, будто страх — это болезнь, а ветер — её переносчик.

Финал вопроса: когда в тире пистолет дрожит в руке не от выстрела, а от мысли — можно ли стать машиной возмездия и не сломать пружину внутри себя? Сможет ли он отличить судью от призрака, который каждую ночь стучит в дверь его отеля — *ровно три раза, как тогда в Кракове?*