Расписание судеб (1 сезон)

В промёрзшей уральской деревне, где даже соль в солонках слипается от сырости, семнадцатилетняя Катя находит в разбитом часовенном склепе потёртый блокнот с расписанием поездов, которого никогда не было. Листы испещрены датами будущего — завтра, через неделю, через год — но локомотивы в графах обозначены цифрами, а не названиями. Первая страница вырвана; на обороте последней — детский рисунок: девочка в плаще стоит между рельс, за спиной у неё расходятся два шлейфа дыма — чёрный и белый.

Катя ищет ответы в полузаброшенном депо, где её отец когда-то работал стрелочником, но старые коллеги отца крестятся при слове «расписание», а вчерашний состав №108, которого не должно быть, проносится мимо платформы без остановки, сбивая стаю галок в кровавое крошево. Чем чаще она сверяет записи с реальностью, тем явственнее слышит стук колёс во сне — будто поезд едет не снаружи, а *внутри* черепа.

Местный машинист, глуховатый старик с татуировкой якоря на веке, предлагает ей остановить поиски: «Здесь не любят тех, кто считает чужие вагоны». Но как молчать, если в графе «Груз» против даты завтрашнего крушения стоит её имя? Сможет ли Катя перевести стрелку, не став ещё одним «грузом» на ржавых рельсах, или её судьба уже вписана в маршрутную карту чьей-то чужой руки?

(Пахнет соляркой, льдинками крошится под ногами шлак, а вокзальные часы всегда спешат на 13 минут.)