Иностранка (1965)

В приморском городке, где волны бьются о бетонные плиты как о скалы, появляется она — Вера, в платье цвета индиго, которого здесь никогда не ткали. 1965 год. Её чемодан пахнет лавандой и железнодорожной пылью, а взгляд выдает привычку измерять расстояния между людьми. Городок, закованный в расписание приливов и партсобраний, не знает, куда деть эту женщину, чьи туфли стучат по мостовой не в такт общему маршу.

Её подлинное имя шепчут за шторками, но соседи предпочитают звать «иностранкой» — удобнее. Даже хлеб в её руках кажется подозрительным: режет не вдоль, а поперёк. А когда она находит в библиотеке книгу с пометками на непонятном языке, старый переплетчик хрипит: «Сожги», — но прячет страницы под половицей. Чем упорнее Вера ищет корни этих символов, тем чаще на пороге её дома возникают «гости»: то с предложением помощи, то с внезапной проверкой газовой плиты.

Прошлое здесь — не груз, а тень, которая длиннее самого тела. Кто-то из местных узнаёт в её жестах отзвуки языка, запрещённого десятилетия назад; кто-то боится, что её вопросы вскроют старые траншеи на окраинах, где земля до сих пор горчит порохом. А она, развешивая бельё во дворе, ловит взгляды сквозь мокрые простыни и думает: открыть ли ту самую дверь в подвале, заваленную ящиками с консервами «на чёрный день»?

Сможет ли чужая мелодия вплестись в хор, где даже паузы давно расписаны по нотам?