Восхождение пехотинца 2 (2015)

Сибирь, 1998.
Заброшенный ангар на краю Норильска, где ржавые трубы шепчутся с ветром, а снег даже весной пахнет соляркой. Семён, семнадцатилетний механик с руками в ожогах от паяльной лампы, находит в груде металлолома фрагмент карты — не бумажной, а вытравленной на тонкой медной пластине. Её края обуглены, будто кто-то пытался стереть память огнём.

Его движет не любопытство — долги. Мать исчезла три года назад, оставив лишь записку: *«Прости, что не научила тебя бояться»*. Теперь за Семёном следит чёрный «Волга» с затемнёнными стёклами, а старики в районе гаражей крестятся, когда он проходит мимо. Карта ведёт к шахтам, закрытым ещё при Союзе, но местные уверены: там не уголь добывали. «Совсем не уголь», — бубнит пьяный геолог, тыча пальцем в пятно ртути на своём комбинезоне.

Чем ближе Семён к разгадке, тем чаще ломается техника в его мастерской — будто само железо против него. Даже часы на руке, подарок матери, идут вспять, когда он спускается под землю. А сосед-таксист, обычно болтливый, вдруг стискивает зубы: «Брось, парень. Тут каждую зиму кто-то пропадает… И возвращается *не тем*».

Сможет ли он довериться девчонке-радистке из заброшенной вышки, которая знает про медную карту больше, чем признаёт? Или страх — единственное, что осталось от матери, — окажется сильнее?

(Пахнет ли ему в финале полынью, как в детстве, когда она зашивала ему раны на коленях?)