Инуясики (1 сезон)

Токио, наши дни. Итиро, мужчина за пятьдесят, с лицом, которое сливается с серыми стенами офисов и пустотой в глазах собственной семьи. Однажды ночью парк, где он кормит бездомных кошек, вспыхивает *нездешним* светом — а наутро его ладони мерцают, как экраны смартфонов, а в груди гудит что-то тяжелее сердца.

Что толкает? Не геройство — обычная человеческая тоска. Он хочет услышать смех дочери, которую не обнимал годами, или почувствовать, что его *видят* в толпе. Но каждое доброе движение его новых рук оставляет за собой трещины: взрывы на стройках, паника в соцсетях, следы чужой боли. А где-то параллельно *другой* — тот, кому достались такие же силы, — уже рисует город кровью, смеясь, как ребенок в парке аттракционов.

Нюансы: Итиро не борется со злодеями — он борется с кнопкой лифта, которая не загорается под дрожащим пальцем. С соседом, который двадцать лет не запомнил его имени, но теперь бежит от него, крича «монстр». Силы не делают его богом — только кривым зеркалом, где отражается вся его неуместность.

Повороты: Чем чаще он спасает, тем громше шепчутся СМИ: «террорист» или «ангел»? А тело... оно все чаще пахнет озоном и ржавчиной, будто время для него теперь песок в кулаке.

Вопрос: Стоит ли собирать себя заново, если самые важные части — не сталь и плазма, а стыд, страх, надежда — разбиты вдребезги? *Сможет ли человек, которого не замечали даже в упор, стать видимым, не превратившись в чудовище?*

P.S. Представь: дождь стучит по консервной банке, которую он прижимает к груди вместо сердца. А внутри — тиканье.