Проклятое наследие (2023)

В затерянном уральском городке, где ржавые трубы заводов пронзают туман как артерии, семнадцатилетний Витя-механик с татуировкой гаечного ключа на запястье находит в отцовском гараже карту, начертанную на обрывке промокашки. Чернила воняют машинным маслом и хвоей, а линии сходятся к шахте, которую закрыли после взрыва в 80-х — того самого, после которого его отец начал пить.

Городок, будто склеенный из сплетен и молчания, шепчет: *«Не лезь»*. Но Витя чувствует, как шестерёнки в голове отца — того, что учил его чинить мопеды под радиошторм — складываются в шифр. Он пробирается в заброшенный ДК, где под сценой находит странные металлические шестерни с гравировкой молитв, а потом замечает, что все местные старики носят одинаковые шрамы над левой бровью.

Чем чаще он включает паяльник среди ночи, тем яростнее гудит подземье: трубы в домах стонут, как раскалённые, а в кочегарке сама собой закипает вода. Соседи крестятся, но не говорят — будто страх врос в них ржавчиной. А Витька, разрываясь между злостью на отца и желанием понять, роется в архивах районной ТЭЦ, где цифры расходов на уголь не сходятся с датами смертей...

Сможет ли он перестать верить только шестерням и болтам, чтобы услышать ту, что два года носит его фото в медальоне — и знает, почему в шахте до сих пахнет горелой пшеницей?