Адская девочка (2019)

В промозглом городке за Уралом, где серое небо придавило крыши ржавых пятиэтажек, шестнадцатилетняя Алиса находит в подвале заброшенного детсада куклу с треснувшим фарфоровым лицом. Ее мать, оккультный блогер, исчезла год назад, оставив лишь записи о древнем обряде — «воззвать к той, что ходит по краю снов». Теперь сама Алиса слышит скрип половиц, повторяющий мелодию колыбельной из ее детства, а в лужах у школы отражаются чужие глаза.

Подростковый максимализм толкает ее искать ответы в цифровых следах матери, но каждый шаг будто отбрасывает тень: соседи крестятся, увидев ее в подъезде, а в школьном архиве внезапно *исчезают* все упоминания о семье Алисы. Даже подруга-гот, сначала смеявшаяся над «дешевым хоррором», замолкает, найдя в своей квартире следы пепла в форме спирали — точь-в-точь как на последнем стриме матери.

Что страшнее: что город десятилетиями хоронил правду о девочках, пропадавших в «несчастных случаях» у старой котельной? Или что сама Алиса, разматывая клубок, замечает, как ее отражение в зеркале *запаздывает* на полвздоха?

(Здесь мог бы быть вопрос о доверии, но — разве можно доверять миру, где даже воздух пахнет перегоревшей плёнкой, а в тишине слышно, как где-то далеко завывает ветер в трубах, будто чей-то голос, застрявший между частотами?)