Моя жизнь (1993)

В глухой уральской деревне, где 90-е годы выжгли даже память о совхозах, шестнадцатилетний Витя находит в колодце отцовский блокнот с координатами заброшенного бункера. Страницы, пропитанные махорочным дымом и ржавчиной, ведут его через леса, где сосны стоят как замершие часовые, а под ногами хрустят гильзы времен «той войны», о которой здесь не говорят. Деревня живет по своим законам: окна наглухо закрыты к ночи, а старики крестятся на ржавые гвозди в порогах. Чем ближе Витя к бункеру, тем чаще в его снах возникает лицо отца — не пьяницы-неудачника, каким его помнят, а человека в чужой военной форме, который что-то шепчет сквозь вой метели...

Соседи, годами косившие под безучастных, вдруг начинают «заботиться»: то дрова подкинут, то в избу придут «проверить печь», а в глазах — немой укор. А в бункере, под слоем льда, Витя находит ящик с плёнками, где запечатлена деревня, которой не было — с парадными воротами, детским хором и тем же отцом, но в мундире с чужими нашивками. Что перевесит — желание докопаться или страх стать следующим, кто исчезнет в снежном мареве, даже не оставив следов на промерзшей земле?..