Кэти Кин (1 сезон)

На краю рыбацкого посёлка, где часы на башне застыли в 1987-м, семнадцатилетняя Кэти Куинн роется в рюкзаке пропавшего брата. Под грузом ключей от чужих квартир и потёртой колоды карт она находит карту посёлка, где знакомые улицы прочерчены поверх *чужих* символов — то ли созвездий, то ли схем вентиляции, сплетённых из рыбьих костей. Здесь знают все: от старухи-библиотекарши, торгующей кассетами с шумом прибоя, до подростков, что красят скамейки в цвет ржавых якорей. Но никто — *никто* — не говорит, почему каждую полночь дрожат фонари у причала, или зачем в школьных учебниках замазаны страницы про шторм 1986 года.

Кэти нарушает правила: задаёт вопросы, лезет в закрытый порт, спорит с матерью, чьи пальцы вечно пахнут лекарствами от тревоги. Но чем упорнее она соединяет точки (пропавшие фотографии отца, синие следы на запястьях брата, шепотки о «долге перед водой»), тем чаще соседи включают громче радио, а лес за посёлком меняет тропы, будто не пуская дальше. Даже её тень стала вести себя странно — отставать на шаг, замирать у дверей...

Сможет ли она разгадать шифр тишины, не став частью того, что посёлок десятилетиями хоронил в тумане? Или вода, которая здесь «не прощает вопросов», уже держит её за лодыжку — холодным пальцем прилива?

(Пахнет здесь, кстати, солью, маслом для рыболовных сетей и... жжёным сахаром. Как будто кто-то вечно готовит карамель, но не даёт ей застыть.)