Соло (1 сезон)

Барселона, сегодня. Ночь.
Хуго, двадцатилетний каскадёр, тушит огонь на своей коже, пока съёмочная группа аплодирует. Его тело — механизм: прыжки, падения, удары, рассчитанные до миллиметра. Но за кадром ритм сбивается: звонки матери, которая спрашивает, когда он наконец приведёт «хорошую девушку», и взгляды Оскара, партнёра по трюкам, от которых горит сильнее, чем от пиротехники.

Что ломает алгоритм? Не провал на площадке — тут он идеален, — а случайный фотоальбом, найденный в гримёрке: детские снимки Оскара в платье, спрятанные под плёнкой старых ран. Хуго клянётся молчать, но каждое совместное сальто сближает их так, что даже железные страховочные тросы звенят от напряжения. А соседи по съёмочному цеху? Шутят про «братскую любовь», не замечая, как бритвой режут по швам его двойной жизни.

Детали, которые жгут:
— его руки, пахнущие дымом и антисептиком, дрожат не после падений, а перед звонками домой;
— Оскар рисует на его спине узоры йодом, будто карту побегов, которые никогда не осуществит.

Вопрос не в том, упадёт ли Хуго.
Сможет ли он упасть *нарочно* — туда, где боль становится языком правды?