Джулия (2 сезон)

В ночном Петербурге, где неоновые вывески сливаются с отсветами каналов, Джулия — бывшая скрипачка подпольных панк-сейшенов — находит в развалинах заброшенной фабрики гитару своей подруги, исчезнувшей год назад. Струны ржавые, но на грифе — свежие царапины. Её друг, барабанщик с лицом в пирсинге, шепчет: *«Она звала это место „Залогом молчания“…»* — и крестится, чего раньше за ним не водилось.

Джулия хромает (протез под джинсой скрипит на морозе), её преследуют обрывки мелодий, которые она не писала, а соседи по коммуналке внезапно вспоминают, что «уезжают в отпуск» — ночью, с чемоданами без бирок. Правила её мира? Здесь не задают вопросов. Не ищут пропавших. Не замечают чёрный «Волгу» с потухшей фарой, что неделями дежурит у подъезда.

Чем громче она играет найденные аккорды в полупустых клубах, тем чаще в толпе мелькает девушка в её же старом кожаном пальто — но при бликах стробоскопа лицо размыто. А ещё эти письма: конверты без марок, где детским почерком выведено — *«Прости, что бросила тебя у киоска с мороженым…»* — Джулия не была в том районе десять лет. Или была?

Сможет ли она отличить голос подруги от эха собственной вины — пока петля из молчания не затянулась на горле намертво?

*P.S. Запах в её комнате теперь: ладан из-под пола, палёная пластмасса гитары и мандарины, которые ненавидела пропавшая.*