Жизнь Лотты 2 (2022)

В рыбацком посёлке на краю норвежского фьорда, где волны грызут ржавые цепи причалов, а в трещинах маяка шепчутся спрессованные ветром голоса, 17-летняя Лотта находит в подвале консервной фабрики коробку с киноплёнками. Кадры с её пропавшей матерью — танцующей под джаз в пустом цеху, с глазами, полными ярости и надежды, — не совпадают с рассказами о «тихой женщине, которую унесло море».

Соседи внезапно вспоминают дела — ремонт сетей, церковные собрания, — когда Лотта спрашивает о надписях на плёнках: *«Они не снимали это здесь»*. А старый проектор, доставшийся от деда, разматывает ленту всё медленнее, будто боится показать последний кадр.

Между штормовыми сиренами и полуночным солнцем Лотта узнаёт правила посёлка: здесь не задают вопросов о том, что море возвращает, а семейные тайны — как рыбацкие узлы: крепче, если мокрые. Её собственный страх глубины становится ключом — что, если мать не *ушла*, а *спряталась* от того, что семья Лотты столетиями опускала в воду?

Кульминация — ночь, когда фабричные трубы начинают дымить без огня, а на плёнках проступают силуэты тех, кого не было в посёлке даже в старых фотоальбомах. Сможет ли Лотта спуститься в подземный док, зная, что каждое открытие делает её частью молчания, которое она ненавидит?

*Образы:* Плёнки, пахнущие уксусом и йодом; неоновые вывески портового бара, мигающие сквозь туман как сигналы азбуки Морзе; шов на карте посёлка — будто кто-то вырвал страницу, но оставил нитку.