План 75 (2022)

В Токио ближайшего будущего дождь стучит по витринам с рекламой «Плана 75» — программы, где возраст измеряют не годами, а грузом «полезности». Мити, 78-летняя женщина с привычкой поправлять фото покойного мужа в кошельке, получает письмо с предложением «достойного завершения». Её соседка исчезает в тишине, оставив на столе чашку с недопитым чаем, а на улицах висят плакаты: «Ваш выбор — наше будущее».

Но за стерильными офисами, где сотрудники вроде Хирому обрабатывают заявки, сквозит иное: его пальцы замирают над клавиатурой, когда в списке мелькает фамилия из детства. А Мария, филиппинская мигрантка, подписывает контракт «сопровождающей» — её руки, привыкшие качать чужих детей, теперь готовят инъекции, но по ночам она слушает записи голоса сына, которого не видела пять лет.

Чем дольше Мити перебирает старые письма, тем чаще ловит на себе взгляды медсестры с бейджиком «План 75» — та молча оставляет у дверей коробку с её любимыми пионами. Хирому, роясь в архивах, находит файлы с пометкой «отозвано», а Мария замечает шрам на руке клиентки, точь-в-точь как у её бабушки, умершей в одиночестве.

Здесь решения пахнут больничным антисептиком и пылью архивов, а тишина между словами громче обещаний. Но что перевесит: страх стать обузой или зудящее воспоминание — как в детстве Мити несла на спине сестру через разлившуюся реку, а Хирому впервые солгал отцу, выбросив его старые часы? Смогут ли они разглядеть в чужих глазах ту самую реку, которую когда-то перешли, не отпустив руки?