Обречённый (2022)

Сибирь, 1994-й.
Алёша, пятнадцать, руки в ссадинах от разбитых бутылок за школой, натыкается в бабушкином сарае на дневник — не бумажный, а кожаную потёртость, стянутую проволокой. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, как будто автор писал, отмахиваясь от клещей и страха. Карта внутри — не Сибирь, а лабиринт из перечёркнутых названий: «Красногорск» зачёркнут, вместо него — «Сердце Волка».

Деревня молчит. Даже мать Алёши, обычно острая на язык, стискивает зубы, когда он спрашивает про отметину на карте — крохотный крест у реки, где три года назад исчез его отец. Но дневник не молчит: в нём цифры, даты, списки с именами соседей… и все они совпадают с теми, кто теперь отводит глаза, завидев Алёшу на пороге.

Первый поворот — встреча у полузатопленной баржи. Старик-рыбак, чьё имя в дневнике обведено кружком, суёт ему ключ-ржавец: «Твой батя просил, если придёшь *туда*…» Второй — ночь, когда в доме матери кто-то переворачивает каждый ящик, оставляя на полу горсть полыни.

Алёша знает: следующий шаг — спуститься по реке к кресту. Но как идти, если каждый в этой деревне — или жертва, или соучастник? И если даже правда сожжёт всё, что осталось от его детства — хватит ли духа чиркнуть спичкой?