Сатьяпрем и Катха (2023)

В переулках Ахмедабада, где тени от чайных лавок сплетаются с криками уличных торговцев, Сатьяпрем находит старую фотографию, зашитую в подкладку дедовского пиджака. Лица на ней стёрты, но на обороте — строчки на гуджарати, дрожащие, как нить над пропастью. Катха, соседка с третьего этажа, чьи браслеты звенят даже в тишине, вдруг узнаёт почерк: это её бабушка писала письма тому, чьё имя здесь не произносят.

Их толкает не любопытство, а тихий гнев — на семьи, где молчание стало ритуалом, на улицы, где прошлое прячется под слоем новой краски. Сатьяпрему мешает собственный страх: а что, если размотав этот клубок, он узнает, почему отец уходил на рассвете, пахнув кардамоном и чужими духами? Катха же боится, что правда заставит её выбрать между кровью и тем, что греет душу теплее любого очага.

Чем ближе они к разгадке, тем чаще в их почтовом ящике появляются лепестки увядших маргариток — знак из прошлого, который Катха читает как угрозу. Соседи вдруг вспоминают срочные дела, стоит заговорить о 70-х годах, а в кафе, где они встречаются, внезапно исчезает официант с татуировкой кобры на запястье...

Смогут ли они доверять даже тем, чьи руки дрожали, передавая им ключ от запертой двери? И что тяжелее — разбить зеркало, десятилетиями хранившее секреты, или увидеть в осколках своё отражение, которое больше не совпадёт с тем, что ждёт от них город?

(Пахнет жасмином из окон, которые никогда не открываются настежь, и сажей — будто кто-то сжигает старые письма под покровом ночи.)