Черта (2023)

Сибирь, 1994. Алёха, пятнадцать лет, руки в солярке и осколках стекла от разбитых фар, роется в брошенном гараже на краю деревни — ищет запчасти для мотоцикла отца. Вместо железа находит железный сундук под грудой шкур: внутри — дневник с обгоревшим углом и карта, где крестом отмечена *Черта* — граница, за которую даже лесники не ходят. Страницы пахнут гарью и чем-то лекарственным, вроде маминых таблеток, а почерк будто выцарапан гвоздем — «Они слушают. Не повторяй моих ошибок».

Деревня живет по своим законам: окна настежь до полуночи, в пятницу топят баню, даже если гроза, а на вопросы о Черте старшие цокают языками, будто гонят комаров. Но когда Алёха замечает, что карта совпадает с треком его же мобильника (редкая зона покрытия тут, как шрам), а в дневнике описаны *его* сны про багровое небо над тайгой — тишина соседей становится гуще. Кто подбрасывает ему в куртку ветки черёмухи, словно оберег? Почему учительница истории, всегда трезвая как стекло, вдруг шепчет ему на ухо: «Беги. Пока не привязался»?

Чем ближе он к Черте, тем чаще ловит себя на мысли, что тропинки в лесу меняются за ночь, а в радиоэфире — голос, читающий те же стихи, что и в дневнике... Сможет ли он довериться отцу, который, оказывается, годы хранил в сарае фото человека с его лицом? Или Черта — не преграда, а зеркало, в которое лучше не смотреть?