Наш живой мир (1 сезон)

На краю обрыва, где ветер с Балтики вырезает из сосен силуэты древних стражей, пятнадцатилетняя Юля с тетрадью заикания в голосе находит в треснувшем маяке кассету с голосом брата, которого не помнит даже мать. Деревня живет по закону пепла: вещи пропавших сжигают на рассвете, а вопросы — тушат молчанием. Но когда в её карманах начинают появляться камешки с выцарапанными датами (совпадающими с ночными миграциями лис), Юля замечает, что лес за окном меняет тропы, стоит ей остаться одной...

Чем упорнее она вчитывается в старые газеты (замкнутые заголовки, поля, испещрённые детскими рисунками танцующих медведей), тем чаще соседи "забывают" русский — отвечают нараспев диалектом, который здесь не звучал со времён войны. Даже её тень, кажется, стала легче, словно часть веса кто-то унес в туман...

Финал? Всё решит одно признание — тому, кто десятилетия стучал морзянкой в стены маяка, пока волны не стёрли азбуку. Но как доверить голос, который ломается даже на слове "помоги", человеку, звенящему ключами от всех дверей — и ни от одной?

*(P.S. Кассета пахнет ржавчиной и смолой, а в тишине между треками слышно, как скрипят зубами во сне спящие рыбы...)*