- Год выпуска: 1988
- Страна: Германия (ФРГ)
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:31
- Премьера (Мир): 1988-06-30
- Качество: DVDRip
В приморском городке конца 80-х, где волны выплёвывают на берег ржавые цепи и обрывки сетей, шестнадцатилетний Виктор находит в полузатопленной лодке отца — того самого, что исчез в шторм, оставив лишь промасленный платок с вышитыми инициалами. Между гнилыми досками — карта с крестами, похожими на раны, и письма, где слова переплетаются с незнакомыми символами. Местные морщатся: "Выбрось, Витьк, не к добру", но шепчутся о "дне, когда вода стала чёрной". Каждая находка — как
В раскалённых песках Африки 1950-х, где металл самолётов плавится от солнца, бывший лётчик Виктор получает шанс искупить старую вину — перевезти груз «медицинских препаратов» через границы колониальных владений. Но в кабине, вместо ящиков с красными крестами, он находит замшелый чемодан, окованный цепями, а в нём — карту с отметками в местах, где племена говорят о «земле, пожирающей крылья». Его подталкивает не долг — а страх стать тем, кем был раньше: человеком, который слепо верил приказам.
В промерзшем порту Дальневосточного маяка, 1970-й. Инженер-радист Леонид, с лицом, изрезанным морскими ветрами, находит в кабине сломанного передатчика капсулу с письмами — неотправленными, все датированы одним днём. Их почерк — будто шифр: фразы обрываются, как провода под ножом, а в углах страниц — силуэты голубки, выведенные дрожью руки. Расследование ведёт его вглубь маяка, где стены шепчут эхом прошлых смен, а коллеги внезапно вспоминают о «срочном ремонте» на утесе, куда вход воспрещён
Ленинград, 1969-й. Художник Виктор, с кистью в руках, что оставляет мазки, мерцающие как ртуть под уличными фонарями. Его мастерская — чердак с разбитым окном, где запах скипидара смешивается с дымом папирос, а на мольберте портреты людей, которых он никогда не видел. Их лица появляются во снах, шепчут адреса на старых улицах... Что толкает? Картины исчезают из выставок, но галеристы молчат, будто холсты сами растворились в воздухе. Виктор ищет следы — находит обрывки своих эскизов в чужих
Берлин, 1985. Холодный октябрьский вечер, когда неон афишных тумб мерцает сквозь пелену дождя. Молодой поэт Клаус, чьи стихи пахнут дешёвым кофе и типографской краской, случайно находит в подъезде полуразвалившегося *платенбау* рукопись — недописанный роман, где героиня с его именем бежит через секретные туннели под стеной. Но странное совпадение: каждая глава заканчивается фразой, которую он сам записал в блокнот неделю назад… Его толкает не любопытство, а страх — вдруг это слежка? Или чья-то
На заснеженном полигоне под Свердловском, 1982. Рядовой Игорь, с вечно перемотанным проводом от наушников на шее, выковыривает из-под койки потёртый конверт: три пластинки жевательной резинки «Метеор» и координаты, вписанные дрожащей рукой в уголок газеты *Правда*. Жвачка здесь — дефицит круче валюты, а цифры ведут в запретную зону за колючкой, где по ночам воют сирены, будто стонет сама земля. Его подталкивает не долг, а стыд: вчера исчез сосед по казарме, оставив лишь пятно махорочного табака
В призрачном приморском посёлке 2000-х, где волны выплёвывают на берег ржавые гильзы, шестнадцатилетняя Катя находит в маяке пленку с аудиозаписями — голоса давно исчезнувших рыбаков шепчут координаты. Её отец, единственный оставшийся смотритель, внезапно стирает файлы, но цифры уже въелись в память: они ведут к «запретному мысу», месту, где три поколения назад заживо сгорела бригада её прадеда. Чем упорнее Катя собирает обрывки — старые фото с замазанными лицами, обгоревший компас из школьного
Ленинград, 1972. Художница Вера, с лицом, отмеченным ветрами Балтики и упрямством акварельных мазков, получает письмо — конверт пожелтел, как странички запрещённого дневника, пахнет ладаном и архивной пылью. В нём — фотография женщины, её двойника, но в платье 20-х, с обручем в волосах и взглядом, будто пробивающим время. Подпись обрывается на полуслове: *«Ты спросишь, почему молчала…»* Город, где «случайные» прохожие слишком часто пересекают её путь, а в мастерской кто-то переставляет краски,
На краю обрыва, где чёрное море бьётся о камни, в рыбацком посёлке 60-х, учительница Вера возвращается в дом, брошенный отцом-океанологом десять лет назад. В подвале, под грузом проржавевших ящиков с приборами, она находит пачку сигарет с датой «17.09.69» и координатами, выведенными дрожащей рукой — будто писали на коленке, в темноте. Её подгоняет не страх, а стыд: перед исчезновением отец звонил ей трижды, а она не взяла трубку. Теперь каждая улика — обрывок рации в старом маяке, фото
Будапешт, 1900 год. На Всемирной выставке, где электрические фонари впервые пронзают ночь, две девушки в идентичных платьях крадут яблоко с лотка — их пальцы едва касаются друг друга, но судьба раскидывает их по разным углам века. Одна станет авантюристкой, кружащей в дымке кабаре, другая — женой холодного учёного, третья... третью будто стёрли из памяти, оставив лишь след в виде обгоревшей фотографии. Их жизни сплетают не письма или встречи, а странные совпадения: один и тот же мужской голос в
Сибирь, 1965-й. Механик авиазавода Семён, с руками в масляных трещинах, натыкается в заброшенном ангаре на ящик с радиодеталями — все помечены чужими клеймами, будто собраны из обломков разных эпох. Рядом, в пыли, лежит фото: девушка в лётном шлеме, та самая, что неделями ловит в эфире странные сигналы, похожие на азбуку Морзе из космоса. Её имя — Таня. Она верит, что шифры ведут к ангару, но начальство глухо, как стена: *«Не наше дело»*. А Семёну нельзя впутываться — он «горе-сын»
На арене цирка, залитой слепящим светом прожекторов, Лола Монтес в платье из рассыпающихся лепестков роз стоит перед толпой, что дышит жаждой сплетен. Ей за сорок, но каждый жест — как удар хлыста: резкий, точный, обжигающий. Рингмейстер в цилиндре, пахнущем камфорой и старыми афишами, заставляет ее пересказывать жизнь — от побега с ирландских холмов до постелей королей. Но в её глазах — не покаяние, а вызов. Что гонит её? Не слава, уже поблёкшая, и не деньги, проеденные давно. Скорее, ярость —